Хотел бы отметить несколько важных моментов по упоминанию меня в докладе главы комиссии IBU по расследованию коррупции и допинга Джона Тэйлора.

 

 

Во-первых, в 2009 году после допингового скандала Бессеберг и Рёш, которая в то время была лишь ассистентом генерального секретаря и заняла пост генерального секретаря только летом 2009 года, вылили на меня много грязи, хотя я тогда уже покинул пост президента СБР и не имел к этому никакого отношения. Одна из сотрудниц IBU тогда сказала, что Николь даже запретила со мной общаться. Тогда СБР уже возглавлял Михаил Прохоров, так что какой смысл мне было о чём-то её просить. Это даже никак не стыкуется. Она даже со мной не здоровалась, хотя ничего собой не представляла. Она работала за деньги IBU, а я всё-таки был вице-президентом два срока, признавался лучшим биатлонистом ХХ века и создавал историю этого вида спорта.

 

У меня с ней не было никогда даже нормальных отношений. Я готов пройти беседу на детекторе лжи вместе с Бессебергом и Николь Реш. Также я настаиваю, чтобы Тэйлор опубликовал аудиозапись нашего разговора, чтобы люди послушали, как я ответил на его вопросы и какого качества был перевод. Переводчица явно не разбиралась ни в биатлоне, ни в спорте вообще и постоянно задавала уточняющие вопросы, а некоторые моменты переводила некорректно.

 

Что касается истории с моим уголовным преследованием, то Бессеберг и генеральный секретарь техкома Макс Кобб пытались собрать исполком и поставить вопрос о недоверии Тихонову, но они не получили поддержки и даже не стали собирать Исполком. Однажды я спросил у Бессеберга и Гюнтера Цватца, почему они не выделяют деньги на летний биатлон, им нечего было ответить? Деньги IBU в летний период работали на других счетах банка под проценты.

 

Что касается слов Родченкова о том, что якобы мы с Кравцовым в его присутствии обсуждали дачу взятки Бессебергу, то я Гришу видел только один раз, когда его матом покрыл Мутко, а он вылетел из здания министерства спорта. Мы буквально перебросились парой фраз на ходу и ни до, ни после я с ним не общался. С Кравцовым нам не было никакой необходимости этим заниматься.

 

Кроме того нашли подтверждение мои слова о том, что отец и сын Дмитриевы действительно массово кололи допингом биатлонистов. За исковерканные судьбы они должны получить приличный тюремный срок. Если немцы дали своему доктору Шмидту пять лет, то наши должны дать Дмитриевым ещё больше, потому что нанесённый ими вред масштабнее, а они не понесли никакого наказания. У нас в России всё коррупционное и противозаконное поощряется.

 

В начале 2009 года я подозревал, что в команде могут быть проблемы с допингом и персенально беседовал с каждым, чтобы они прекратили это делать, если они этим занимаются. Юрьева смотрела на меня и говорила: "Да вы что? Мы чисты". В то время она писала своим личным тренером Польховского и во всех интервью говорила, что он её консультирует по телефону, хотя я его уже давно выгнал. В 2010 году Кущенко стал вице-президентом и я отошёл ото всех дел в IBU. Тэйлор делает неправильный вывод, считая, что если я посещал общие соревнования с Бессебергом, то обязательно общался с ним. Максимум могли поздороваться. Я посещал этапы Кубка мира в Хохфильцене, Рупольдинге, Тюмени и Ханты-Мансийске, но как частное лицо, а не представитель СБР или IBU, поэтому никаких личных встреч и вообще контактов с Бессебергом и Реш у меня не было.

 

Более того накануне выборов в 2014 году Бессеберг уговорил Мутко, чтобы на должность вице-президента выдвинули вместо меня Майгурова, иначе он пригрозил, что Россия вообще останется без места в конгрессе. Этот пример как раз показывает, что наши отношения с Бессебергом были испорчены и он использовал любую возможность, чтобы избавиться от меня. Если бы у него были реальные доказательства, что я пытался кому-то дать взятку, он бы этим обязательно воспользовался.

 

За мою критику нового руководства СБР и критику Пихлера из меня Кущенко и компания делали врага мирового биатлона. Также мне интересно, почему в вопросах о борьбе с допингом IBU обошли стороной вице-президента по медицине Джимми Каррабре, который первым получал информацию из лаборатории о положительных допинг-тестах и именно он должен был контролировать аномальные отклонения в паспортах крови.

 

Также хотел бы отметить, что упомянутый в докладе Тэйлора чиновник СБР, который делал Николь Реш дорогие подарки, оплачивал ей перелёт в Америку и обратно бизнес-классом и другие путешествия, прокат лимузинов и элитные рестораны, это, уверен, что Кущенко. Они зашифровали его по его собственной просьбе и только с этим условием он согласился на интервью. Он тратил чужие деньги. Когда он приезжал на Кубок мира, ему снимали лимузин с водителем, который сутками стоял около отеля. Эти мошенники и привели к скандалам, которые мы расхлёбываем до сих пор. А мои предсказания все сбылись. 20 лет назад я предсказал, что будет с Россией, а 12 лет назад, уходя с поста президента СБР я предсказал, что будет с биатлоном и ни в чём не ошибся.

 

А. Тихонов